Версия для печати«Герцен! Я хотел писать много, но не могу. Сильный переворот во всем моем существе. Душа – un champ de bataille[1]. Идеи и факты, факты и идеи сражаются. Что все труды мои, ночи, проведенные в мечтах, что вся эта поэзия души, когда одно происшествие остановило полет мысли и принесло с собою сомнения и горести. Над кем бишь в древности висел меч на волоске, между тем как он утопал в наслаждениях – это я, это изображение моего состояния. Больше я писать не буду, объявлю все это, когда мне вздумается. Если с другой почтой удастся написать хорошо, а нет, так и не стану, потому что я скоро уезжаю в Москву. Прощай.
Твой Н. Огарев.
Скоро увидимся, больше не пиши ко мне, я послезавтра (3-е ав[густа]) еду.
[Адрес на обороте:] Его благородию милостивому государю Александру Ивановичу Герцену.
В Москве.
В Старой Конюшенной, во Власьевском переулке, в доме г[осподи]на Яковлева под № 166.»
[1] «Поле битвы» (фр.)
