«Ваша Светлость,

Я обращаюсь к Вам как человеку, в котором соединяются два качества, очень редкие между нашими правительственными лицами: здравый смысл и знание правительственных интересов. Моя судьба имеет некоторую важность для репутации правительства. Она поручена людям (членам следственной комиссии), действия которых показывают тупость ума или всех их, или большинства их, – говорю прямо, потому что это мое письмо ведь не для печати. Для меня жизненный вопрос, и для репутации правительства не ничтожное дело, чтобы на мою судьбу обратил внимание человек, могущий здраво судить о правительственных интересах, каким я знаю Вашу Светлость.

Мои желания – очень умеренны. Я могу указать средства, которыми правительство может исполнить их с честью для себя, нисколько не принимая вида, что делает мне уступку, – нет, вид будет только тот, что оно узнало ошибку некоторых мелких чиновников, и как скоро узнало, благородно исправило ее.

Это объяснение гораздо удобнее было бы сделать изустно, чем письменно: в разговоре всякие недоумения с той или другой стороны тотчас же могут быть устранены. Потому я прошу Вашу Светлость навестить меня. Но если Вы не имеете времени исполнить эту мою просьбу, я прошу у Вас разрешения написать к Вам, но лично к Вам и только к Вам, потому что, как я сказал, я только в Вас вижу качества, какие нужны государственному человеку для здравого понимания государственных интересов и выгод правительства.

С истинным уважением имею честь быть

Вашей Светлости покорнейшим слугой

Н. Чернышевский.

7 февраля 1863.»